Эмиль Сулейманов: к разным проблемам Кавказа нельзя подходить с одной меркой
ПРАГА, 6 декабря, Caucasus Times, продолжая «Кавказский меловой круг» — цикл интервью с экспертами по Кавказу, политологами из США, Европы и Азии, представляет вашему вниманию интервью с Эмилем Сулеймановым.
Эмиль Сулейманов (Emil Souleimanov/Sulejmanov) – преподаватель кафедры российских и восточноевропейских исследований Института региональных исследований в Карловом университете (Прага) . Сфера интересов Эмиля Сулейманова — конфликты, вопросы идентичности и безопасности, проблемы национализма и этничности на Кавказе (независимые государства Южного Кавказа и российский Северный Кавказ), в Турции и Иране. Родился в Ереване (Армения). Обучался в Московском государственном педагогическом университете, Санкт-Петербургском государственном политехническом университете и Карловом университете, в котором получил магистерский и докторский диплом по специальности политология и международные отношения. Проходил годичную стажировку в Центре российских и евразийских исследований Гарвардского университета (Центре Дэвиса) (2) , где регулярно читал лекции по Кавказу. Имеет гражданство Чешской Республики, с 1997 года проживает в Праге.
Автор около 200 академических публикаций и газетных/журнальных колонок, вышедших на английском, немецком, русском и чешском языках в таких авторитетных изданиях, как «Europe-Asia Studies», «Middle East Policy», «Problems of Post-Communism», «Middle East Review of International Affairs», «OSCE Yearbook» (2004, 2006). Автор монографии «An Endless War: The Russian-Chechen Conflict in Perspective» (Frankfurt am Main: Peter Lang, 2007). По этой книге проходят обучение студенты ряда ведущих западных вузов, включая Гарвардский, Стэнфордский и Йельский университеты (3) . Он также подготовил порядка 20 аналитических докладов для Министерства иностранных дел, Министерства обороны Чехии, НАТО, консультировал МВД Чешской Республики. Сулейманов регулярно выступает, начиная с 2003 года на Чешском ТВ и радио, и на других информационных площадках. Владеет русским, чешским, английским, немецким, армянским, азербайджанским, турецким и другими европейскими и восточными языками.
Интервью с Эмилем Сулеймановым подготовлено Сергеем Маркедоновым, приглашенным научным сотрудником (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США).
Caucasus Times: — В сегодняшних дискуссиях о ситуации на Кавказе два эпизода из новейшей чешской истории обсуждаются весьма активно. Речь идет о событиях 1938 года (Мюнхенский сговор и оккупация нацистской Германией Судетской области) (4) и о вводе армий стран Варшавского договора на территорию Чехословакии в августе 1968 года (5). В одном случае обсуждается казус оккупации под предлогом защиты соотечественников, а в другом просто о политике «ограниченного суверенитета» по отношению к соседям. Насколько корректны подобные сравнения, с Вашей точки зрения?
Э.С.: С моей личной точки зрения можно найти определенные аналогии между данными историческими ситуациями. Предлог, который использовала нацистская Германия (а именно защита этнических немцев от дискриминации в рамках Чехословацкого государства), чтобы оккупировать по условиям Мюнхенского договора 1938 года территорию, называемую в немецких кругах Судетенлaндом (6) , выглядит схожим с аргументами Москвы. Теми, которые она применяла спустя 70 лет в ходе августовской войны 2008 года в Южной Осетии, говоря о том, что защищает российских соотечественников от агрессии со стороны Грузии. Вероятно, главное отличие между этими двумя событиями состоит в том, что Чехословакия в отличие от грузинских властей в 2008 году не дала такого формального повода, как штурм Цхинвали, который сыграл роль «спускового крючка». Интересно заметить, что у нас в Чешской Республике такое сравнение широко используется оппонентами российского вторжения в Грузию, так же, как и история 1968 года. Однако, на мой взгляд, оккупация Чехословакии в 1968 году, последовавшая после «Пражской весны» (7) , вызывает намного меньше параллелей с событиями и на Северном, и на Южном Кавказе.
Caucasus Times: — В последние годы о выходцах из Северного Кавказа в странах Центральной и Восточной Европы говорят часто и неоднозначно. Насколько активны северокавказские диаспоры в Чехии? В политическом, информационном, культурном плане? Есть ли серьезные проблемы с их интеграцией в общее культурное и политико-правовое пространство Чешской Республики?
Э.С.: В отличие от соседних Австрии и Польши в Чехии намного меньше выходцев из Северного Кавказа. Здесь не создано северокавказских общин, и они играют минимальную роль в Чешской Республике, в отличие, например, от намного более влиятельной армянской диаспоры. За исключением отдельных эпизодических эксцессов фактически мы не можем говорить о том, что в Чехии есть проблемы, относящиеся к интеграции выходцев из Северного Кавказа.
Caucasus Times: — Какое место занимает Кавказский регион во внешней политике Чехии? В данном случае нас интересуют два аспекта. Это проблематика Южного Кавказа (три независимых (Армения, Грузия, Азербайджан) и три де-факто государства (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах)) и роль Северного Кавказа в двусторонних российско-чешских отношениях.
Э.С.: Думаю, что Чешская Республика и три независимых государства Южного Кавказа имеют друг для друга маргинальное значение. Маленькая Чехия, не очень сильная экономически и политически, играет незначительную роль в рамках политики ЕС на Кавказе. И не может сравниваться по своему значению с Германией, Францией или Соединенным королевством так же, как и крошечные республики, Армения, Азербайджан и Грузия — не ключевые игроки в их регионе в отличие от мощных соседей России, Турции, Ирана и т.д. По своех значимости они существенно уступают, скажем, ближневосточному региону или области Персидского залива. В Праге есть некоторый интерес к каспийской проблематике, особенно в отношении к нефтепроекту Баку-Тбилиси-Джейхан или к более новому газовому проекту «Набукко» (8) . Два года назад после конфликта в Южной Осетии был некий всплеск интереса к Грузии в особенности, и Южному Кавказу в целом, однако, этот интерес постепенно стал угасать. Сегодня помимо каспийской энергетики чешские аналитики обеспокоены вопросами безопасности Северного Кавказа в контексте ситуации в России в целом и ее возможного влияния на Центральную Европу. Но этот интерес скорее второстепенный по сравнению с трансатлантическими отношениями или Ближним Востоком. Экономическая и политическая ситуация внутри Европейского Союза играет для чешских политиков и экспертов намного более значимую роль.
Caucasus Times: — Теперь хотелось бы перейти от кавказской проблематики в центрально — европейском измерении к собственно Кавказскому региону. Сегодня северокавказская проблематика активно осваивается грузинскими политиками. Насколько, с Вашей точки зрения серьезно разыгрывание «черкесской карты» со стороны Тбилиси? (9) И насколько обоснованы претензии президента Саакашвили на роль «европейской кавказской альтернативы»?
Э.С.: Я бы разбил Ваш вопрос на несколько отдельных подвопросов.
Какое отношение к Грузии на Северном Кавказе? Особенно после войны 2008 года, более ранних конфликтов в Абхазии, в Южной Осетии, ситуации в Панкиси (10) ?
Во-первых, мы должны понимать, что Северный Кавказ — не одномерное пространство. Различные этнические группы этого чрезвычайно разнообразного региона имеют свои особые подходы к грузинам и к Грузинскому государству. Например, отношение адыгов северо-западного Кавказа (тех, кого в советское время называли адыгейцами, черкесов, абазин, кабардинцев) значительно повлияло на абхазскую войну начала 1990-х годов и ее последствия. Так Абхазия, поддержанная российскими властями, стала определенным инструментом в распространении националистических и в некоторой степени антигрузинских лозунгов среди этнически родственных народов в северо-западной части Кавказа. Как бы то ни было, а адыгский национализм, как таковой не направлен против грузин, с которыми у них у адыгов нет прямых конфликтов, а их непростые отношения с тюркскими этническими сообществами (карачаевцы, балкарцы) и в меньшей степени с российскими властями имеют для них первостепенное значение. Что же касается тюркских народов, о которых мы упомянули выше, то их отношение к грузинам скорее нейтральное, тогда как северные осетины находятся под сильным влиянием националистической рефлексии времен югоосетинского конфликта, а потому скорее привержены пророссийским и антигрузинским чувствам.
Что же касается вайнахов (чеченцев и ингушей), то их мнение по отношению к грузинам скорее нейтральное, схожее с тем, что есть у народов Дагестана. Вообще же проблема Панкиси оказала небольшое воздействия на чеченцев, поскольку большого конфликта там не было. В то же самое время факт, что Грузинское государство приютило на своей территории сотни чеченских беженцев внес свой позитивный вклад в массовое сознание чеченцев по отношению к Грузии. В любом случае, рядовой чеченец или ингуш занят больше текущими проблемами Чечни и Ингушетии, и соответственно уделяет мало внимания другим территориям за пределами этих республик, включая и Грузию.
В Дагестане есть некоторое негативное восприятие Грузии среди довольно узкого круга людей, в основном националистически настроенных аварцев. Оно стало следствием изгнания кварельских аварцев (грузинский регион Кахетия) грузинскими властями два десятилетия назад (11) .
В северо-восточной части Кавказа, где растет уровень исламизации и традиционализма, некоторые консервативно мыслящие люди пытаются воспринимать себя, как часть исламского мира, а потому могут иметь негативное отношение к грузинам, которые известны своей приверженностью к другой религии, а также ведут другой, “испорченный”, («вестернизированный») образ жизни.
Как бы то ни было, ко всем отмеченным случаям невозможно подходить с одной меркой и делать на их основе масштабные обобщения. Если идти этим путем, то можно до некоторой степени впасть в заблуждение, поскольку представители каждой этнической группы, равно как и индивидуальные представители отдельных этнических групп, имеют разный жизненный опыт, следовательно, могут иметь разные позиции и разные оценки Грузии и грузин. Это вовсе не обязательно может быть связано с этническим национализмом и/или политическими причинами.
Следующий подвопрос. Если распространены негативные представления, то можно ли думать, что создание более легких условий для пребывания в Грузии или ведения там бизнеса, так же, как признание геноцида кавказских народов может изменить эти взгляды?
На северо-западном Кавказе возможное признание геноцида адыгов рассматривается разными участниками этой дискуссии по-разному, поскольку многие адыгские интеллектуалы считают, что это может ухудшить отношения с русскими и Россией и привести Москву к попыткам раздувания конфликта с соседями, карачаевцами и балкарцами с последующим более благоприятным подходом федерального центра к тюрским этническим группам. В любом случае адыгские элиты очень скептически смотрят на намерения Грузии признать геноцид. Они полагают, что даже если такое когда-либо случится, то это будет только отражать особые интересы Грузии в ее отношениях с Россией, а адыги будут лишь орудием в руках Тбилиси, а не объектом моральной поддержки со стороны грузин. Что же касается облегчения для путешествий и бизнеса, то очень сомнительно, что это серьезно (вне зависимости от того позитивно это или негативно) повлияет на отношение жителей Северного Кавказа к Грузии и к грузинам. Может быть, только на ограниченное число людей, которые используют эту возможность для путешествия в Грузию.
Третий подвопрос. Думаете ли Вы, что жители Северного Кавказа имеют экономический интерес к интеграции с Грузией? В Тбилиси чиновники утверждают, что Грузия может стать «окном» на Запад и в другие части мира для «изолированных кавказцев». Могло ли это быть интересно людям в Чечне или в Дагестане?
Лично я не думаю так. Даже если жителям Северного Кавказа дать легальную возможность жить и работать в Грузии, они предпочтут уехать в большие российские города, которые обеспечат их лучшей возможностью зарабатывать деньги и при этом оказываться в общинах своих земляков. Маленькая Грузия с ее 4-милионным населением имеет для этого крайне ограниченный потенциал. Что касается Дагестана, Чечни и Ингушетии, то я полагаю, гипотетически участники вооруженного подполья из этих республик могли бы быть заинтересованы в получении шанса для транзита через Грузию в Турцию и далее везде. Я не думаю, что цель объединения Северного Кавказа вокруг Тбилиси выглядит реалистической еще и потому, что Москва рассматривает регион, как важную часть своей территории с точки зрения обеспечения безопасности и территориальной целостности. А значит, она сделает все от нее зависящее, чтобы предотвратить серьезное проникновение Тбилиси в регион. И последнее. Я не склонен полагать, что у Грузии есть собственный потенциал для превращение к центральный элемент «единого Кавказа». Это может быть рискованной политикой со стороны Тбилиси в отношении с Москвой, которая будет рада использовать это предполагаемое вмешательство в свои внутренние дела, как предлог для проведения более жесткой политики в отношении к Грузии.
Caucasus Times: — Сегодня Северный Кавказ остается турбулентным регионом. Насколько в этой ситуации велика роль внешних факторов? И каково их соотношение с внутриполитическими вызовами? Что первично в определении причин нынешней дестабилизации?
Э.С.: Не думаю, что внешние факторы играют значимую роль на Северном Кавказе и в северокавказских беспорядках. Причины продолжающейся политической турбулентности в первую очередь имеют внутреннее происхождение. С моей точки зрения дестабилизация вызвана высоким уровнем коррупции и «плохим управлением», частным злоупотреблением со стороны правоохранительных структур, непотизмом, клиентелизмом, экономическим упадком, безработицей и общим низким уровнем местных мусульманских институтов, поддерживающих власть. Отягощенные превалированием традиционалистских организаций и институтов (кровная месть, кровнородственные связи на северо-восточном Кавказе (Чечня, Ингушетия, Дагестан), эти общественные грехи приводят к лавинообразной протестной мобилизации и тому, что можно назвать гражданской войной в Дагестане, Ингушетии, в некоторой степени также в Чечне и все сильнее день ото дня в Кабардино-Балкарии. Я тщательно разобрал этот вопрос на примере Дагестана в моей недавней статье (12) .
Caucasus Times: — Долгие годы нагорно-карабахский мирный процесс не демонстрирует серьезных подвижек. В то же самое время милитаристская риторика с обеих сторон нарастает. Какова вероятность военного решения застарелого конфликта?
Э.С.: Мне кажется, что после войны 2008 года в Южной Осетии, когда Москва показала свою готовность защищать свои оставшиеся опорные пункты в регионе, Азербайджан сделает все возможное, чтобы избежать возобновления военного конфликта с Арменией, поскольку последняя будет обеспечена всем необходимым со стороны своего российского союзника. Москва могла бы изменить свое отношение к двум республикам Южного Кавказа, предпочтя Баку Еревану в карабахском споре, если бы Азербайджан кардинально изменил свою внешнеполитическую повестку дня и стал бы пророссийским государством, таким как Армения. То есть, в первую очередь, позволяющим держать российскую военную базу на своей территории и уступающим свои прозападные позиции на Каспии. Однако сегодня это далеко от реальности. На мой взгляд, нам не следует ожидать новой войны за Нагорный Карабах, по крайней мере, в краткосрочной перспективe и милитаристскую риторику, вспыхивающую время от времени со стороны Баку и Еревана. Конечно, всегда существует риск неконтролируемой эскалации на линии соприкосновения армянcких и азербайджанских формирований в Карабахе или по периметру границ Армении и Азербайджана, равно как и риск целенаправленного возобновления боевых действий режимами в Ереване и Баку в случае, если они окажутся под угрозой свержения со стороны домашней оппозиции, но, на мой взгляд, на данный момент он невелик.
Примечания:
1 Карлов университет – ведущий университет Чехии. Старейший вуз Центральной и Восточной Европы. Входит в Ассоциацию главных европейских университетов вместе с Оксфордом, Сорбонной, Болоньей, Университетом Женевы и рядом других. Был основан в 1347 или 1348 году императором Карлом IV.
2 Гарвардский университет (Harvard University) — старейший из университетов США, был основан 8 сентября 1636 года. Назван в честь английского миссионера Джона Гарварда.
Центр Дэвиса ведет свою историю с 1948 года, когда он был создан на грант Корпорации Карнеги для междисциплинарного изучения России и Советского Союза, как Русский исследовательский центр. После распада СССР расширил свою проблематику, переключившись также на изучение РФ и новых независимых государств постсоветского пространства.В апреле 1996 года был назван в честь Кэтрин У. и Шелби Дэвис в знак признательности значительной поддержки со стороны Фонда Дэвис.
3 Стэнфордский университет (Stanford University)- университет возле города Пало-Альто (60 км южнее Сан-Франциско), в сердце Силиконовой долины, штат Калифорния, США. Основан в 1891 калифорнийским губернатором и предпринимателем Леландом Стэнфордом.
Йельский университет (Yale University)- один из наиболее известных университетов США, находится в городе Нью-Хейвен, штат Коннектикут.Был основан в 1701 году
4 Мюнхенское соглашение — документ, составленный 29 сентября 1938 года и подписанный 30 сентября того же года главами правительств Великобритании, Франции, Италии (соответственно Невиллом Чемберленом, Эдуаром Даладье, Бенито Муссолини), а также рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером. Соглашение касалось передачи Чехословакией Германии Судетской области.
5 Ввод войск государств-членов Организации Варшавского договора (124-тысячный контингент) был осуществлен 20 августа 1968 года. Вмешательство в чехословацкие дела было реализовано под предлогом «предотвращения контрреволюционного переворота» и «защиты завоеваний социализма». В операции принимали участие вооруженные силы 5 государств СССР, ГДР, Польши, Венгрии и Болгарии.
6 Судетская область — историческая область на севере и северо-западе современной Чехии. При распаде Австро-Венгрии в 1918 году в ней были провозглашены на недолгий период немецкие квазигосударственные образования, однако попытки вхождения в состав Австрии или Германии были пресечены вновь образованным чехословацким государством. В сентябре 1938 года область была включена в состав нацистской Германии, где находилась до 1945 года. После Второй мировой войны, в соответствии с декретами президента Чехословакии Эдварда Бенеша, этнические немцы из Чехословакии были депортированы. В настоящее время термин «Судетская область» не используется.
7 «Пражская весна» — период политической и социально-культурной либерализации в Чехословакии в январе-августе 1968 года под лозунгом строительства «социализма с человеческим лицом». В странах «социалистического блока» рассматривалась, как покушение на идеологические устои.
8 Нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан — трубопровод для транспортировки каспийской нефти к турецкому порту Джейхан, расположенному на берегу Средиземного моря. Официальное торжественное открытие всего нефтепровода прошло 13 июля 2006 года. Протяженность нефтепровода 1773 километра. Нефтепровод проходит по территории трех стран — Азербайджана (449 км), Грузии (235 км) и Турции (1059 км). Это первый нефтепровод в СНГ, проложенный в обход России и при непосредственном участии США и Великобритании.
Проект «Набукко»- проектируемый магистральный газопровод протяженностью 3,3 тыс. км из Туркмении и Азербайджана в страны ЕС, прежде всего Австрию и Германию. Проектная мощность — 26—32 млрд. кубометров газа в год. Подготовка проекта ведется с 2002 года.
9 В марте и в ноябре 2010 года в Тбилиси прошли две конференции, посвященные черкесской проблеме. По итогам первой конференции было принято обращение в парламент Грузии с просьбой рассмотреть вопрос об оценке событий 1860-х годов в Закубанье, как «геноцида черкесов». Вторая конференция была сфокусирована на возможностях бойкота зимней Олимпиады 2014 года в Сочи. После е завершения ноябрьской парламент Грузии приступил к формированию временной комиссии, которая будет заниматься проблемой Сочи-2014. В настоящий момент в грузинском парламенте создана межфракционная контактная группа по Северному Кавказу, которая выступает главным лоббистом законодательного признания «геноцида» черкесов.
10 Панкиси (Панкисское ущелье)- историческая область Грузии. Его территория имеет протяженность 34 км. с севера на юг от горы Большое Борбало (3294 м) на Главном Кавказском хребте до села Матани (50 м. над уровнем моря). Территория Панкисского ущелья входит в состав Ахметского района Грузии. В XIX веке выходцы из горных частей Чечни и Ингушетии переселились в Грузию и основали несколько селений. В Грузии их стали называть кистинами (от слова «кисти» — обозначение вайнахских народов у грузин). В конце 1990-х годов около 7 тыс. выходцев из Чечни обосновалось в Панкиси (беженцы, а с ними и боевики). Это вызвало резкое ухудшение российско-грузинских отношений, приведшее к введению виз между двумя странами. В сентябре 2002- начале 2003 гг. грузинские власти провели «антикриминальную операцию» в Панкиси. Несмотря на критику с российской стороны за недостаточную эффективность этого мероприятия, ситуация в ущелье стабилизировалась.
11 «Аварский вопрос» в Грузии обозначился в период борьбы этой республики за независимость в последние годы существования СССР. Первые антиаварские акции прошли 14 июня 1990 года, когда будущий первый президент Грузии Звиад Гамсахурдиа на митинге в селе Ахалсопели публично предложил «выгнать аварцев с грузинских земель». Вскоре после этого было выселено аварское население аула Тихлисцкаро (около 100 человек). Тогда же начался уход аварцев из населенных пунктов Тиви, Чантлис-куре, Лагодехи. 30 апреля 1991 года был подписан Договор между Республикой Дагестан и Грузией «О неотложных мерах по обеспечению организованного переселения жителей аварской национальности, проживающих в Кварельском районе Республики Грузия, в Дагестанскую АССР». Итогом этого стало переселение кварельских (кахетинских) аварцев на север Дагестана. По данным Всесоюзной переписи 1989 года в Грузии проживало 4230 аварцев. По данным Грузинской переписи 2002 года численность всех этнических дагестанцев (не только аварцев, но и лезгин, и других более мелких групп) составила около 2 тысяч человек.
См. статью Э.Сулейманова Dagestan: the emerging core of the North Caucasus insurgency // http://www.cacianalyst.org/?q=node/5415
