Косовский казус не имеет точных повторений — профессор Чарльз Кинг
Уважаемые читатели!
ПРАГА, 20 сентября, Caucasus Times — Caucasus Times, продолжая цикл «Кавказский меловой круг», представляет вашему вниманию интервью с американским экспертом по Кавказу, профессором Чарльзом Кингом.
«Кавказский меловой круг» — это спецпроект о непризнанных республиках и большой геополитике в кавказском регионе. В рамках проекта эксперты, журналисты и политические деятели ответят на вопрос о том, как сложится судьба новых непризнанных республик — Абхазии и Южной Осетии. А также, каким образом факт признания независимости этих республик Россией и рядом других государств изменит отношения к ним со стороны мирового сообщества.
Профессор Джорджтаунского университета (Georgetown University) Чарльз Кинг (Charles King) — удачный пример ученого одинаково успешного в исторической науке и в политологии. На его счету фундаментальные труды по истории Кавказа и Черноморского региона, а также острые выступления по злободневным проблемам в таких престижных изданиях, как as «Foreign Affairs», «Foreign Policy», «The Washington Post», «The Los Angeles Times», and «The Times Literary Supplement». Его работы переведены более чем на 10 языков. Чарльз Кинг активно сотрудничает с такими известными СМИ, как «CNN», «National Public Radio», «BBC», «The History Channel», and «MTV». В своей преподавательской деятельности в университете он читает лекции по проблемам международных отношений, социального насилия, этнической политики и конфликтов.
Интервью с ним подготовлено специально для Caucasus Times Сергеем Маркедоновым, приглашенным научным сотрудником Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон), кандидатом исторических наук.
Caucasus Times: — Ваша известная книга, названная «Призрак свободы. История Кавказа» была опубликована в 2008 году. Стала ли кавказская свобода более призрачной после событий «горячего августа»?
Речь идет о работе Чарльза Кинга «Призрак свободы: История Кавказа» (см. King Сh. The Ghost of Freedom. A History of the Caucasus. Oxfrod University Press. 2008. 291 P.)
Чарльз Кинг: Проблемы «свободы для кого», «свободы от кого» стали намного более серьезными за прошедшие два года. Россия поспешно признала абхазскую и югоосетинскую независимость, но эти два образования в действительности стали менее свободными, чем были до августовской войны двухлетней давности. Они теперь намного более связаны с российским военным истеблишментом и проблемами безопасности этой страны, их экономика более зависима от России и российские управленческие элиты могут больше решать в их внутренних делах, чем это было раньше. Цхинвали, кажется, стал «городом — побратимом» не Владикавказа, а Челябинска, который дал Цхинвали значительное количество своего делового и административного персонала. Именно эти люди сейчас решают многие местные проблемы в Южной Осетии. Российское признание Абхазии и Южной Осетии возымело эффект, обратный ожидаемым результатам. Теперь оно создало прецедент для Северного Кавказа и в то же время продемонстрировало неспособность России к обеспечению того, чтобы другие страны последовали бы ее примеру в признании двух новых независимых государств Южного Кавказа. Если на сегодняшний день Москва смогла собрать поддержку только таких стран, как Венесуэла, Никарагуа и Науру, то это показывает реальную степень влияния РФ на мировую политику.
Caucasus Times: — Сегодня история служит важным фактором в кавказских этнополитических конфликтах. Все стороны, вовлеченные в них, апеллируют к прошлому, чтобы доказать свои «исторические права» на территорию и власть. Какую позитивную и негативную роль может сыграть история в разрешении конфликтов на Кавказе?
Чарльз Кинг: Хорошо известна фраза Льва Троцкого о том, что после революции в первую очередь следует расправиться с историками. Я не защищаю такую радикальную стратегию, но сама постановка вопроса требует к себе внимания. Существует такая разновидность истории, которая заставляет нас задавать себе трудные вопросы о прошлом. Есть и другая, которая гарантирует легкие ответы на самые трудные вопросы. Либералы и космополиты создают первую версию истории, а националисты и идеологи — вторую. К глубокому сожалению, националистическая и идеологически мотивированная версия истории сегодня на Кавказе доминирует, и я не вижу признаков изменения ситуации в ближайшее время. История предлагает много примеров подвижных идентичностей, людей, которые могли легко переходить из одного религиозного и лингвистического мира в другой. И сообщества, которые они выбирали, не определяли себя через превосходство или эксклюзивность. Но, увы, слишком мало историков рассматривают такие случаи.
Caucasus Times: — Позвольте мне снова вернуться к Вашей книге, и, к последнему тезису Вашего предыдущего ответа. В своем исследовании по Кавказу вы рассматриваете подвижность политических идентичностей и лояльностей в ходе кавказской истории, иллюстрируя этот явление примерами из прошлого грузин, армян, черкесов. Какие примеры схожих изменений Вы ожидаете в ближайшем будущем?
Чарльз Кинг: Я полагаю, что в эпоху создания наций-государств чрезвычайно сложно иметь гибкую и подвижную идентичность, как в прошлые времена. Но есть несколько серьезных оснований полагать, что в будущем национализм не будет той силой, которая была представлена в 1990-е годы. Во-первых, Кавказ – это регион, связанный с остальным миром нитями, которых никогда ранее не было (путешествия, бизнес, интернет и другие виды коммуникаций). В данных обстоятельствах трудно быть националистом — изоляционистом. Во-вторых, мы теперь находимся в том периоде, когда первое постсоветское поколение достигает зрелости. Это — молодые мужчины и женщины, которые выросли в совершенно иной среде, чем та, которая была в советское время. Она сильно отличается от советской системы, которая отрицала национализм и в то же самое время делала очень многое, чтобы его поощрять (начиная от того, как формулировались вопросы в переписях и личных документах граждан, и заканчивая национально-федеральной структурой Советского государства). Представители этого нового поколения имеют возможность рассматривать себя в гораздо меньшей степени посредством эксклюзивной идентичности, чем их родители и старшие братья и сестры.
Caucasus Times: — В своих работах Вы много внимания уделяете феномену де-факто государств на постсоветском Кавказе и на Балканах. Какие сходства и различия Вы находите в их появлении и развитии в этих двух регионах? Где здесь больше права, а где политической целесообразности?
Чарльз Кинг: По этим вопросам Международный суд ООН был предельно ясен: не существует жестких и обязывающих правовых норм, определяющих, когда и как принцип самоопределения должен быть реализован. Иными словами, самоопределение народов — это широко понимаемый принцип международного права, но не юридический орган и не правовой прецедент, который помогает нам определять, какие случаи заявленного самоопределения ценны, а какие не имеют значения. Я думаю, однако, что США пропустили важную возможность создать прецедент в случае с Косово. Есть много вещей, по которым казус Косово нельзя просто сравнить с Абхазией или с Южной Осетией. Разные размеры территорий — это первое отличие, присутствие миротворцев с мандатом ООН и постконфликтная реконструкция — другое. Отношение правительства Косова к возвращению беженцев — третье. И четвертое — широкая международная поддержка независимости Косова — порядка 70 стран признали его, как независимое государственное образование. Тактика же правительства США состояла в отрицании того, что Косово является в той или иной степени прецедентом. Думаю, что такой подход к тому, как косовская независимость была достигнута, был большой ошибкой.
Caucasus Times: -. Обычно в дискуссиях о перспективах Кавказского региона эксперты стремятся к тому, чтобы создавать благостные картинки, пытаются часто выдать желаемое за действительное. Каков Ваш взгляд на эту проблему? И какие трудности ожидают людей, живущих здесь?
Чарльз Кинг: Кавказ — это не одна единственная точка. Это — многообразный регион. И опыт следующего десятилетия будет сильно зависеть от той страны, в которой будут происходить события и от конкретной территории, где живут люди. Более всего я беспокоюсь по поводу Азербайджана. Элита этой страны делает слишком мало для того, чтобы готовить страну к тому времени, когда доходы от нефти и газа начнут снижаться. Баку — это город-магнит, который притягивает к себе выходцев из сельской местности. Но он делает слишком мало для интеграции этих людей и обеспечения возможностей для их лучшей жизни в том месте, куда они прибыли. Политическая элита страны закрыта и подозрительна, выбирая образ страны, похожей, скорее на султанат, чем на европейское государство. По всему Кавказу существует много вызовов, политических, экономических, демографических, но повторюсь, мое особое волнение связано с будущим Азербайджана и стабильностью в этой стране.