Мауриция Дженкинс: Тбилиси нужен коренной поворот в подходах к урегулированию конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии
ПРАГА, 21 января, Caucasus Times. Мауриция Дженкинс (Maurizia Jenkins)- независимый консультант. В 2001-2003 гг. работала в Миссии по наблюдению ООН в Грузии (МООНГ). В течение предыдущих трех лет реализовывала различные проекты по трансграничным отношениям между грузинскими временно перемещенными лицами и абхазскими НПО, мирному строительству в Гальском (Галском) районе Абхазии. Ранее занималась дипломатической и журналистской работой. Принимала участие в нескольких миссиях ОБСЕ по наблюдению за выборами в различных странах, фокусируясь на участии женщин в политических процессах.
Интервью с Маурицией Дженкинс и примечания подготовлены политологом, кандидатом исторических наук Сергеем Маркедоновым.
1. С.М.: У Вас есть богатый опыт практической работы в качестве сотрудника Миссии по наблюдению ООН в Грузии (МООНГ) . В настоящее время Миссия не функционирует. Как Вы оцениваете ее эффективность с позиций сегодняшнего дня? Какие самые важные плюсы и минусы в ее работе Вы могли бы назвать?
М.Д. Работа, осуществляемая миссией на протяжении полутора десятков лет, была пристального внимания, но также и критики, которая далеко не всегда была заслуженной и далеко не всегда основывалась на достаточной информации. Мои наблюдения относятся, главным образом, к периоду работы в Миссии, который начался в 2001 году. Это было прямое участие в деятельности МООНГ.
Чтобы иметь четкое представление о картине в целом, надо отделять мониторинговую работу военных наблюдателей, которая концентрировалась вокруг вопросов безопасности, прописанных в деталях майским Соглашением о прекращении огня и разделении сторон (1994) от более широкого контекста работы политического офиса, чьей главной задачей была борьба за достижение всеобъемлющего политического урегулирования. Это включало, в первую очередь, вопрос о статусе Абхазии и гражданстве, соглашение о гарантиях безопасности, реабилитации экономики и инфраструктуры, и, конечно, безопасного и достойного возвращения временно перемещенных лиц (ВПЛ) .
Если говорить о военных аспектах, то МООНГ была именно мониторинговой миссией. В обязанности военных наблюдателей входило изучение ситуации и информирование о ней по соответствующим каналам, но никак не реагирование на определенные вызовы, как ожидали некоторые сторонние обозреватели.
Военные наблюдатели были невооруженными и полагались в плане обеспечения собственной безопасности на защиту миротворцев СНГ, с которыми они осуществляли совместные патрули. Зона ответственности с абхазской стороны включала такие опасные и уязвимые территории, как Кодорское ущелье, а также Галльский район. Мины, криминальные группировки и «партизанские группы», контролируемые Тбилиси затрудняли проведение операций Миссии . Завоевание доверие вернувшихся беженцев и создание необходимых контактов с ними было также серьезной проблемой. Эти люди жили в постоянном страхе и в ужасных социальных условиях.
Принимая во внимание все эти факторы, я думаю, что военные наблюдатели Миссии компетентно выполняли свой долг и внесли значительный вклад в обеспечении ежедневной безопасности, удержании ситуации под контролем. Иногда эти задачи были сопряжены со значительным риском для жизни. Расстрел ооновского вертолета в Верхней части Кодорского ущелья в октябре 2001 года – красноречивое напоминание об этом .
Задним числом можно сказать, что МООНГ в целом сыграла значительную роль для формирования мер доверия и содействия диалогу между грузинской и абхазской стороной. В 1997 году состоялась первая сессия в рамках т.н. «Женевского процесса» под эгидой ООН. В том же году стороны договорились о создании грузино-абхазского Координационного совета и три рабочих группы по неприменению насилия, возвращению временно перемещенных лиц и экономическим проблемам. Три больших конференции в Афинах, Стамбуле и в Ялте прошли в 1998, 1999 и в 2001 гг., собирая вместе большое количество официальных представителей из Грузии и Абхазии. В то же самое время между 1998 и 2001 гг. МООНГ начал активно продвигать контакты между грузинскими и абхазскими НПО, журналистами, экспертами поверх разделительных линий конфликта. Большое число встреч было проведено в Тбилиси и в Гали (Гале), в то время как идеи и проекты трансграничного сотрудничества обретали плоть. Более того, международные НПО, агентства ООН получали ценную материально-техническую и организационную поддержке для того, чтобы получить доступ в зону конфликта. Санкции, введенные грузинами в 1996 году, и непримиримость абхазских властей делали прогресс медленным и трудным. Тем не менее, на неправительственном уровне в то время были предприняты ряд диалоговых проектов по установлению мира под эгидой МООНГ.
На политическом «фронте» Миссия не смогла обеспечить всеобъемлющее разрешение конфликта. Если говорить более конкретно, то ей не удалось продвинуть предложение касательно статуса Абхазии, который был бы принят сторонами конфликта, и который позволил бы обсуждать проблемы насущных гарантий безопасности, возвращения вынужденных переселенцев и экономическую реабилитацию в более конструктивном ключе. С моей точки зрения, важнейшей причиной для этого было то, что в таких переговорах ООН не была нейтральной и единой. Действительно, это было труднодостижимой целью, учитывая геополитические интересы некоторых ключевых стран-членов ООН, активных также и во влиятельной Группе друзей Генерального секретаря ООН по Грузии, с которой политическое решение также обсуждалось .
Впоследствии проект под названием «О разграничении полномочий между Сухуми и Тбилиси», подготовленный Специальным представителем Генсека ООН Дитером Боденом в декабре 2001 года и предполагавший абхазский суверенитет в составе Грузии, был отвергнут одновременно и Тбилиси и Сухуми (Сухумом) .
2. С.М.: В наши дни многие эксперты пишут о дефиците международного присутствия в Абхазии и в Южной Осетии. Какие опасности этом приносит в процесс урегулирования конфликтов? Видите ли Вы возможности для изменения этого положения дел? Как Запад и Россия могут достичь компромисса по этому вопросу? И какой вид международной медиации Вам кажется лучшим?
М.Д.: Давайте будет концентрироваться на Абхазии и быть прагматичными и откровенными в ответе на этот вопрос. Международное вовлечение может быть потенциально чрезвычайно ценным фактором в разрешении конфликтов. Но в то же самое время оно может быть и контрпродуктивным, и нести риски. Так, западный подход к разрешению грузино-абхазского конфликта, например, имел в качестве приоритетной цели сдерживание России. Все предложения, нацеленные на поиск решения, если оставить в стороне риторику, рассматривались в свете геополитических интересов. Само урегулирование, в определенной степени, было вторичным. В течение многих лет мы видели, что западные правительства поддерживали провальную политику санкций, укладывая под ковер принцип самоопределения и не уделяя достаточного внимания активной политике вовлечения конфликтной зоны. Отсюда, как следствие, подталкивание поляризации позиций сторон. Россия, с другой стороны, отвечало наращиванием своего присутствия и влияния в конфликтном регионе еще до 2008 года с помощью серии различных мер (раздача российских паспортов, восстановление абхазского участка железной дороги, облегчение пограничного режима на де-факто границе с Абхазией и прочее), что демонстрировало ценность РФ для абхазского населения и российско-абхазских отношений. Но это же создавало серьезные препятствия для абхазско-грузинского мирного процесса.
Поэтому нужно прояснять и понимать, о каком типе международного вмешательства идет речь, что именно желательно, какие именно реальные цели стоят перед теми, кто вмешивается, и кто остается в выигрыше. Политика Евросоюза «Вовлечение без признания», запущенная в декабре 2009 года, на мой взгляд, имеет определенный недостаток, потому что она ставит на первый план очень политизированный и спорный принцип непризнания, который, как мы знаем, неприемлем для абхазской стороны. Политика ЕС по вовлечению и примирению в Абхазии жизненно важна, но ей следует быть без предусловий, быть деполитизированной с ощутимыми выгодами для населения республики в целом. Однако, как бы хорошо это не было, это не может стать заменой прямому диалогу между двумя сторонами, которым нужно найти новые условия для «дорожной карты» по различным вопросам так же, как грузинское и российское правительства делают сейчас, проводя двусторонние встречи своих представителей. Например, вопрос об эксплуатации Ингурской ГЭС показывает, что партнерство может быть достигнуто и поверх линий конфликта.
Если же говорить о вопросе относительно формата международной медиации, в котором Россия и Запад могли бы работать вместе, то я думаю, что Женевский формат — это ответ . Да, эти дискуссии идут медленно. Но они — единственная арена, где все акторы, вовлеченные в грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты, работают вместе и могут встречаться. Если переговоры в Женеве приведут к Договору о невозобновлении военных действий, то нет сомнения, что их авторитет значительно укрепился бы.
3.С.М.: В одном из Ваших комментариев по Абхазии Вы заявили, что «успешные переговоры по возвращению временно перемещенных лиц в Абхазию и всеобъемлющее соглашение между двумя сторонами может быть достигнуто только, если Запад и грузинское правительство изменят свои подходы» . Какие подходы Вы имели в виду? И как достичь этих изменений?
М.Д.: Этнические конфликты трудно разрешать, особенно после долгого и кровопролитного спора. Более того, эмоционально они сильно окрашены, они затрагивают глубинные чувства, связанные с культурной идентичностью и этническим выживанием. И поэтому крайне важно, чтобы фундаментальные принципы переговорных процессов были ясны и свободны от смещений. Инструменты в данном случае (международное вмешательство, каналы медиации и прочее) вторичны.
Для меня желание примирения, исходящее с дух сторон вместе с признанием для обоих равных прав (политических и моральных), представляется неотъемлемым элементом для успеха. Без этих компонентов любые долгосрочные договоренности недостижимы.
Возвращаясь к грузино-абхазскому урегулированию и к политике вокруг него, принятой официальным Тбилиси при поддержке западных партнеров, я, честно говоря, не вижу такого подхода. Но при таком подходе ответ со стороны Сухуми (Сухума) будет неконструктивным. Начнем с того, что блокада, введенная в январе 1996 года против Абхазии, была нацелена на то, чтобы заставить оппонента сдаться через изоляцию и лишения. Но примирения не было в повестке дня. Санкции вызвали несказанные трудности и страдания населения. Когда я начала посещать Абхазию в середине 1998 года, я увидела, прежде всего, ужасные условия, в которых находились и абхазы, и грузинские беженцы. Последних рассматривали, как предателей многие в Грузии из-за того, что они вернулись в Гали (Гал), то есть к местам своего рождения, в то время, как ежедневная борьба за выживание и самосохранение сделало обиды абхазов и их стремление к независимости еще более сильным. При таком обороте дела трудно достигать соглашения о безопасном и достойном возвращении временно перемещенных лиц в Абхазию.
То, что меня заинтересовало в то время, это были антироссийские настроения, которые также присутствовали среди абхазского населения, потому, что миротворцы СНГ, державшие границы Абхазии, были россиянами. Однако в этом плане произошли изменения, когда Путин пришел к власти в России . И хотя, некоторые инициативы по укреплению мер доверия и реабилитационные программы в конце 1990-х годов с помощью структур ООН и некоторых западных стран были реализованы, их влияние было ограниченным, в то время, как грузинские санкции сохранились. В период президентства Михаила Саакашвили при значительной поддержке западного сообщества для Грузии, разрыв между сторонами конфликта углубился еще более значительно. Война в Южной Осетии была страшным ударом. Наблюдая грузино-абхазские отношения сегодня, я думаю, что Тбилиси следует смириться с тем, что санкции провалились и что принципиально новый дух должен отличать его стратегии. Замечание, что Россия — главная причина сегодняшнего положения дел просто неверны по своей сути. Начать следует с постепенной отмены санкций, а подход к «территориальной целостности», как к ведущему принципу необходимо пересмотреть.
Если же говорить о союзниках Грузии на Западе в общем, а в особенности об администрации Буша, то они должны разделить ответственность за неудачи Грузии в мирных процессах, поскольку они не признавали необходимости вовлечения Абхазии. И дали почти неограниченную поддержку режиму Саакашвили, который сыграл негативную роль с точки зрения демократических прав. С новым правительством, которое сегодня есть в Грузии, западные страны имеют возможность переосмыслить свои прежние подходы и извлечь уроки из прошлых ошибок. Евросоюз в особенности должен оказаться на первых ролях и поддержать новую стратегию Грузию, нацеленную на разрушение барьеров и деизоляцию Абхазии посредством передачи ноу-хау, социально-экономической реабилитации, строительства институтов, качественного управления, трансграничного сотрудничества и свободы передвижения.
4. С.М.: В 2008 году Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Как Вы оцениваете развитие двух республик в период последующих пяти лет? Какие изменения эти годы принесли?
М.Д.: Я не была в Южной Осетии долгое время, поэтому начну свой обзор прямо с Абхазии.
Признание России было поворотным пунктом в силу нескольких причин. Во-первых, это сделало Абхазию менее уязвимой. Российские военные силы и финансовая поддержка со стороны Москвы также обеспечило безопасность границ и возможности для социально-экономической реабилитации разрушенной инфраструктуры. Большое количество двусторонних договоров с Россией (более 70) укрепило связи и кооперацию между союзниками в различных сферах, включая и строительство институтов. Туризм и инициативы в области частного бизнеса сильно изменили Сухуми (Сухум) и курортные места вдоль черноморского побережья. Если я смотрю на мои первые визиты в Абхазию в 1998 году, когда улицы были почти пусты, а признаки экономической активности отсутствовали, многие дома были незаселенные, то сегодня ситуация выглядит просто, как другой мир. Картинка сильно изменилась. Однако если двинуться вглубь территории республики, то в регионах Абхазии безработица, бедность и слаборазвитая инфраструктура являются серьезными вызовами. Уровень жизни стал выше для некоторых, но он почти не изменился для многих. На институциональном уровне парламент слаб по сравнению с сильной исполнительной властью, а судебная система и вовсе хрупкая .
То, что более всего впечатляет, так это почти полное отсутствие Запада с точки зрения значительной помощи, с одной стороны, и гипертрофированное присутствие России с другой. Необходимость скорректировать имеющийся баланс важна для всех заинтересованных сторон, включая и Россию. Если, конечно, приоритетом является внутренняя стабильность Абхазии и ее демократическое развитие.
Жизненно важным вопросом является проблема государственного строительства. Нателла Акаба написала интеллектуально провокационный материал «Абхазский проект: политическая нация или сообщество меньшинств?» С моей личной точки зрения Абхазия стоит на перепутье. Правительство, парламент и общество должны решить: либо постепенно отходить от этноцентричной модели власти к полиэтничному обществу или сохранять имеющийся абхазо-центризм. Иными словами им стоит подумать, является ли демократическая включенность (инклюзивность) ведущим принципом их государственного проекта. Более того, абхазы в долгосрочной перспективе неизбежно будут стоять перед острым вопросом относительно грузинского населения в Гали (Гале), в особенности перед проблемой имеющейся изоляции. Является ли продолжающаяся изоляция национальным интересом республики? Соответствует ли она задачам обеспечения стабильности? Или же постепенная интеграция этой части населения в общие процессы в республике сделает республику более безопасной и самостоятельной?
5.С.М.: Вы следите за политической динамикой в Грузии. Период президента Михаила Саакашвили завершен. Какое влияние он окажет на ситуацию вокруг двух этнополитических конфликтов?
М.Д.: Наследие Саакашвили — это тяжелый багаж, который трудно будет нести новому правительству Грузии в силу нескольких причин. Начнем с того, что националистическая риторика остается, в определенной степени, востребованной в сознании грузинского народа и изменения в политических подходах к разрешению конфликтов, если таковые будут избраны, потребуют серьезного объяснения. Чтобы получить поддержку граждан и в особенности беженцев новое правительство и переименованное Министерство примирения и гражданского равенства должны говорить одним голосом и находить правильные убедительные аргументы, если оно хочет вести страну иным курсом.
Это нелегко, особенно, если учесть, что коалиция «Грузинская мечта» состоит из различных компонентов, которые имеют свои взгляды. И как было отмечено ранее, эмоции в отношении этнополитических конфликтов всегда высоки. Воссоздание хороших отношений с Россией – ключевой фактор. Немало дипломатических усилий придется инвестировать в это, но уже есть признаки того, что новое правительство приняло тот факт, что сближение с Европой и строительство лучших отношений с Россией одинаково необходимы для стабильного будущего Грузии. Война в Южной Осетии является, без всякого сомнения, самым тяжелым проявлением наследия Саакашвили. Чтобы дистанцироваться от прошлого и выстроить доверие с осетинами и абхазами, грузинское правительство должно сделать коренной поворот в своей политике и предложить значимые доказательства своих намерений. Продолжение старого подхода не принесет успеха.
Примечания:
См. подробнее о работе МООНГ на веб-сайте: http://www.unomig.org
Миссия начала свою работу в соответствии с резолюцией № 937 Совета безопасности ООН от 21 июля 1994 года. 15 июня 2009 г. при голосовании Россия применила право вето, заблокировав тем самым принятие резолюции о продлении мандата Миссии. МООНГ после этого прекратила свою работу.
Речь идет о Московских соглашениях, подписанных при решающей роли РФ. Мандат МООНГ строился на основе этого документа. В резолюции № 937 была подчеркнута «ключевая важность прогресса на переговорах под эгидой ООН и при помощи России, как посредника».
В публицистике и даже в научной литературе эту категорию называют также «беженцы». Данный термин правомерен, если рассматривать Абхазию вне политико-правового поля Грузии. Если же считать ее частью Грузинского государства (как делают США, европейские страны и подавляющее большинство часть государств-членов ООН), то этнических грузин, покинувших республику в ходе вооруженного конфликта в 1992-1993 гг. корректно называть «временно перемещенные лица» или «вынужденные переселенцы».
Речь идет о таких партизанских группах, как «Лесные братья» и «Белый легион». Они сыграли немалую роль в дестабилизации ситуации в Гальском (Галском) районе в мае 1998 года.
Речь идет о совместном рейде чеченских боевиков Руслана Гелаева и грузинских парамилитарес Эмзара Квициани, поддерживаемых официальным Тбилиси. 8 октября 2001 года при инциденте с вертолетом ООН погибло 9 человек, в том числе начальник штаба наблюдателей венгр Ласло Торок.
Группа друзей Генерального секретаря ООН по Грузии (включала изначально США, Германию, Великобританию, Российскую Федерацию и Францию) была создана в 1993 году.
Известный германский дипломат Дитер Боден в 1995-1996 гг. руководил миссией ОБСЕ в Грузии, а 1999-2002 гг. был Специальным представителем Генерального секретаря ООН в Грузии. В статье 2 предложенного им документа статус Абхазии определялся следующим образом: «Абхазия — суверенное правовое образование в составе Грузии».
Первая прямая двусторонняя встреча представителей РФ и Грузии (спецпредставитель премьер-министра Грузии Зураб Абашидзе и заместитель министра иностранных дел Григорий Карасин) состоялась 14 декабря 2012 года. С тех пор их встречи стали носить регулярный характер. 24 января 2013 года впервые после «пятидневной войны» в рамах Давосского форума встретились главы правительств двух стран (Дмитрий Медведев и Бидзина Иванишвили).
«Женевские» дискуссии»- переговорный формат, стартовавший 15 октября 2008 года. По состоянию на 14 января 2014 года прошло 26 раундов переговоров.
Ингури-ГЭС/Ингур-ГЭС является крупнейшим энергетическим объектом всего Кавказского региона. Эта станция была построена в 1977 году и находится на территории неразрешенного грузино-абхазского конфликта. Плотина высотой в 272 метра (одна из самых высоких в мире) находится на грузинской территории (в Цаленджихском районе), то Гальское водохранилище и т.н. «перепадные» ГЭС располагаются в Абхазии. Сегодня в штате электростанции на постоянной основе трудятся порядка 460 человек (соотношение 70 %- жители Абхазии и 30%- жители Зугдидского района Грузии).
См. комментарий Мауриции Дженкинс: http://abkhazworld.com/aw/analysis/770-a-personal-journey-towards-the-recognition-of-abkhaz-independence-by-maurizia-jenkins
После начала первой антисепаратистской кампании в Чечне Россия 19 декабря 1994 года перекрыла границу с Абхазией по реке Псоу. В 1995-1997 гг. она также ввела морскую блокаду непризнанной республики, а также отключила телефонные линии, связывающие ее с внешним миром. Совет глав государств СНГ 19 января 1996 при решающей роли Грузии и России принял решение «О мерах по урегулированию конфликта в Абхазии, Грузия», в котором было провозглашено прекращение торгово-экономических, транспортных, финансовых и иных операций с непризнанной республикой. После того, как Тбилиси заявил о введении таможенного и пограничного контроля на абхазской территории, Москва заблокировала порт Сухуми для входа и выхода всех иностранных судов.
Владимир Владимирович Путин (род. в 1952 году)- президент Российской Федерации.
Мауриция Дженкинс посетила Абхазию после нескольких лет перерыва в апреле 2012 года.
Нателла Нуриевна Акаба (род. в 1945 году)- абхазская общественная деятельница, политолог, историк.
Михаил Николаевич Саакашвили (род. в 1967)- третий президент Грузии в 2004-2013 гг.
Министерство с новым названием существует с 1 января 2014 года. Оно заменило Министерство по реинтеграции, созданное в конце января 2008 года на базе Министерства по урегулированию конфликтов.
«Грузинская мечта- Демократическая Грузия»- движение, основанное в мае 2012 года миллиардером Бидзиной Иванишвили. Одержало победу на парламентских выборах в октябре 2012 года, а в октябре 2013 года выдвиженец «Грузинской мечты» Георгий Маргвелашвили выиграл президентские выборы.
