Грузия — Абхазия: кризис интеграционных идей
ТБИЛИСИ, 26 сентября, Caucasus Times — В день инаугурации нового президента Абхазии Александра Анкваба становится ясно, что никакой перезагрузки отношений между Абхазией и Грузией в обозримом будущем не предвидится.
Александр Анкваб для Грузии стал самым парадоксальным президентом. Фактически, это первый лидер Абхазии, с которым ни власти Грузии, ни население не связывают никаких надежд. Может показаться странным, но самые большие надежды на воссоединение с Абхазией в Грузии бытовали во времена правления Владислава Ардзинба. Экс-президент Эдуард Шеварднадзе и его окружение надеялись, что экономическая блокада и послевоенная разруха заставят правительство непризнанной республики пойти на уступки.
Со своей стороны Владислав Ардзинба, хотя и вел политику бескомпромиссных заявлений, тем не менее, не пресекал контактов между представителями неправительственного сектора. НПО Грузии в то время вели серьезные разработки возможных интеграционных экономических, и политических проектов.
Частные визиты родственников через грузино-абхазскую границу также не были чем-то из ряда вон выходящим.
На Сергея Багапша, возглавившего Абхазию в 2004 году, население Грузии также возлагало определенные надежды. Чаяния грузинских обывателей зиждились на канувших в историю связях Багапша с Грузией: будучи студентом Багапш учился в Тбилиси, он был женат на грузинке, а главное — возглавлял до 1989 года Очамчирский район Абхазии, населенный в основном грузинами-мегрелами.
Знавшим талантливого аппаратчика грузинам запомнился толерантный руководитель, лишенный национальных предрассудков. К тому же Багапш долгое время возглавлял абхазскую госкомпанию Черноморэнерго (с 1999 по 2994 годы). Специфика работы абхазской энергосистемы вынуждала Багапша взаимодействовать с грузинами. Достаточно сказать, что плотина Ингурской гидроэлектростанции находится на территории грузинского региона Самегрело- Земо Сванети, а генераторы электроэнергии — на территории Абхазии. К тому же, обслуживанием генераторов занимались рабочие грузинской электрокомпании. Так что председатель Черноморэнерго должен был общаться не только с официальными представителями Грузии в протокольном режиме, но и с простыми рабочими-грузинами в быту.
Поэтому в Грузии и рассчитывали, что в 2004 году к власти придет свой человек. Впрочем, идеолог грузинской экономики, министр без портфеля по экономическому развитию в 2005 году, а ныне — глава администрации президента Грузии Каха Бендукидзе уже через месяц после инаугурации Багапша предупреждал, что ни один президент Абхазии не сделает и шагу в сторону Грузии. И действительно, сразу после того как Багапш возглавил Абхазию, он ужесточил режим пересечения грузино-абхазской границы через реку Ингури. Кроме того, он приобрел действующие боевые суда для абхазского ВМФ, укрепил армию и создал антитеррористический центр, который навел относительный порядок на территории приграничного к Грузии Гальского района. Наконец, именно при Багапше Абхазия была признана Россией в качестве независимого государства. Опираясь на все эти факты можно однозначно сказать, что Багапш всем своим поведением пытался переубедить грузинское руководство в своей лояльности.
Абхазия выбрала себе нового лидера. И на этот раз в Грузии никто не испытывает иллюзий по поводу возможных перемен в абхазском направлении. На этот раз опыт работы Анкваба в должности заместителя министра внутренних дел Грузинской СССР с 1980 по 1990 годы не берется грузинами в расчет.
В Грузии сегодня понимают, что нынешнему главе Абхазии незачем искать контактов на грузинской территории. Миллиардные российские транши сняли социальную напряженность, которая, по мнению грузинских политиков, могла бы толкнуть абхазское руководство на определенные уступки. Политическая конъюктура, сложившаяся вокруг Абхазии в связи с признанием Россией ее независимости, сняла с повестки дня вопрос безопасности.
В Грузии пришло понимание того, что в списке приоритетных вопросов абхазской дипломатии Грузия сегодня занимает одно из самых последних мест, после вопросов связанных с налаживанием отношения с Россией и продвижением своего признания со стороны малых стран.
Единственное, чем могла бы привлечь Грузия Абхазию — это признание суверенитета Абхазии. Либо лигитимизация абхазских отраслей в глобальном рынке через создания свободных экономических зон.
В самой Грузии сложился кризис креативных идей в вопросе сближения с Абхазией. Пик креатива пришелся на 2005 год, когда Ираклий Аласания, перешедший с должности Председателя Верховного Совета Абхазии в изгнании на должность Представителя президента в переговорах с Абхазией и Южной Осетией, предложил организовать Свободную экономическую зону в Очамчирском районе Абхазии. Этот проект был очень перспективным: абхазские предприятия получали возможность экспортировать продукцию куда угодно, поскольку сертификацию должна была проводить не грузинская, а Европейская торгово-промышленная палата. Банки, зарегистрированные в Очамчире, тоже могли бы получить возможность широкой деятельности. Фактически, речь шла о создании оффшора. Однако, эти планы сорвались из-за вмешательства силовых ведомств: в августе 2006 года силы МВД Грузии заняли Кодорское ущелье Абхазии, населенное сванами, которые хотя и признавали власть Тбилиси, тем не менее, отказывались расформировать военное подразделение «Монадире», которое подозревалось в причастности к похищениям людей и грабежам.
После этой силовой операции абхазские власти охладели к экономическим инициативам из Тбилиси, а в 2008 году, незадолго до начала войны в Южной Осетии, министр иностранных дел Абхазии Сергей Шамба прямо заявил Ираклию Аласания, что договоренности по проектам утратили силу, и Абхазия не будет в них участвовать.
После 2009 года Аласания ушел из правительства Грузии, покинув должность представителя страны в ООН.
Единственным лоббистом интеграционных проектов с Абхазией и Южной Осетией оставался министр по делам реинтеграции Тимур Якобашвили. Этот человек отличается парадоксальным мышлением: он делал жесткие заявления в адрес властей Абхазии и Южной Осетии, и в то же самое время исподволь пытался послать сигналы, что Грузия готова к потайным переговорам с Багапшем и Кокойты по очень широкому спектру вопросов.
Апофеозом его парадоксальности стала концепция по реинтеграции Грузии. Для разработки этого проекта Якобашвили привлек ведущих политологов и конфликтологов Грузии. В итоге получилась довольно интересная программа, которая не требовала от абхазов и южных осетин никакой лояльности по отношению к Грузии, однако предоставляла им такие преференции, как медицинское обслуживание, образование, выезд за рубеж, возможности экономической деятельности. Однако название документа оказалось неприемлемым для обеих мятежных республик. Руководство Абхазии отказалось даже читать документ, озаглавленный «Реинтеграция Грузии», поскольку преследовало совершенно другую цель — независимость.
Как бы там ни было, но после широкой рекламы программы реинтеграции Якобашвили перевели на должность посла Грузии в США.
После ухода Ираклия Аласания в оппозицию и перевода Тимура Якобашвили в США в правительстве Грузии не осталось ни одного человека, который мог бы предложить новые программы в отношении Абхазии и Южной Осетии.
Сегодня политика Грузии в отношении сепаратистских республик сводится к двум аксиомам: международному признанию Абхазии и Южной Осетии территориями, оккупированными Россией и пропаганде среди жителей Абхазии достижений грузинского государства (искоренение коррупции, развитие курортов).
В день инаугурации очередного абхазского президента очевидным стало одно: ни грузинские, ни абхазские власти сегодня не видят причин для взаимодействия. Так что перезагрузка откладывается на неопределенное время.