УКРАИНСКИЙ КРИЗИС

Алексей Полтораков, к.полит.н., Институт украинской политики, специально для Caucasus Times

 

ПРАГА, 13 мая, Caucasus Times. Спровоцированная «ЕвроМайданом» своеобразная «украинская революция», привела к бегству команды В.Януковича (т.н. «Семьи», опирающейся на донецкую региональную элиту). Производная «жесткая перезагрузка» центральной власти, была воспринята на периферии (в западных и восточных регионах страны) более чем неоднозначно .

 

На всей Западной (От Закарпатья и Буковины до Галичины и Волыни) и большей части Центральной (Поднепровье) Украине смену власти — как победу «ЕвроМайдана» восприняли с большим энтузиазмом.

 

На Востоке (от Харькова до Донецка) и Юге (Крым) Украине восприятие «революции» было иным. Этому способствовали как объективные, так и субъективные факторы и обстоятельства. Сказались прежде всего специфика регионального медиа-пространства, где доминировали российские СМИ (прежде всего ТВ, транслирующее исключительно «страшилки») и региональная пресса, контролируемая лояльной пророссийскому режиму В. Януковича местной властью. Также сказалось субьективное социально-психологическое невосприятие довольно чуждых ментально («проевропейские» vs «проевразийскиее»), ценностно («либералы» vs «патерналисты») и идеологически («прозападные» vs «пророссийские») «бендеровцев» , составивших костяк актива «ЕвроМайдана».

 

Выходцы из донецкого региона — В. Янукович с «Семьей» и партийными соратниками («регионалы») — имели давние и традиционные сильные позиции и серьезную поддержку прежде всего на Востоке Украины (вспомним электоральные расклады выборов начиная хотя бы с 2004 г.).

 
Карту регионального сепаратизма «регионалы» уже пытались разыграть — как альтернативу «помаранчевой революции», на депутатском Съезде в Северодонецке 28 ноября 2004 г. (Северодонецкий съезд). В Харькове 22 февраля 2015 г. был проведен депутатский Съезд, подобный Северодонецкому. (Однако В. Янукович, вопреки ожиданиям, его не посетил — и Харьковский съезд 2015 г. не смог стать значимым политическим событием, сопоставимым с Северодонецким съездом 2005 г.).

 
В конечном итоге, именно Восток Украины (в широком его понимании — от северо-восточной Харьковщины до скорее южного, чем восточного Крыма) стал своеобразной «Вандеей», мятежно бросившей региональный социально-политический вызов революционно новой центральной власти . Это противостояние (имеющее как исторические и культурные, так и экономические и социальные корни) стало тем обстоятельством, которое задало Украине как национальному государству общий центробежный, деструктивный тренд на текущую перспективу.

 
Активное вмешательство России во внутриукраинские политико-социальные дела (прослеживаемое как минимум с середины «ЕвроМайдана») более чем усугубило и без того непростую ситуацию в стране.

 
Отдельное место занимают праворадикальные организации с экстремистской спецификой, и прежде всего «Правый сектор» («ПС»), в котором многие эксперты усматривают «спецпроект СБУ» и даже «руку Москвы». Не подвергая сомнению значительную роль «ПС» в успехе «ЕвроМайдана», следует указать, что после оного деятельность «ПС» и его лидеров (начиная с политизировавшегося Д. Яроша и заканчивая криминализировавшимся А. Музычко) носила все более деструктивный характер, провоцируя социальное напряжение .

 

Реальное положение дел и объективная оценка в стране, особенно в юго-восточных регионах: уровень поддержки вопросов федерализации и сохранения целостности страны среди различных слоев населения в процентном соотношении, динамика их изменения.
Спровоцировавшая «Евромайдан» несколько абстрактная «европейская идея» не смогла стать ни политический элементом ни социальной составляющей востребованной «национальной идеи», могущей консолидирующей украинское общество. Будучи несомненным серьезным стимулом формирования политической нации, «ЕвроМайдан» одновременно — вольно или невольно — стал фактором внутреннего раскола украинского общества , обретшего территориальные формы.

 
Этот раскол задал внутренний тренд социально-политического напряжения, в котором резонаторами стали традиционно проблемные вопросы — от политико-правового статуса русского языка до экономико-политических прав регионов.

 
Отмена «языкового закона» о статусе региональных языков была одним из первых решений обновленной Верховной Рады (23 февраля). Это решение вызвало всплеск протеста в Крыму и на Востоке Украины. Страх перед возможными языковыми притеснениями усилил как протестные настроения на востоке , так и пророссийские настроения на юге.
На довольно простую и понятную обывателю проблему языка вскоре наложилась «заброшенная» российской стороной смежная проблема «федерализма», как развитие темы усиления регионов и производного регионального сепаратизма .

 
10-15 апреля по заказу еженедельника «Зеркало недели» Киевский международный институт социологии (КМИС) провел профильный соцопрос. Его результаты свидетельствуют: за идею федерализации Украины выступают 24,8% жителей юго-востока страны; унитарное устройство Украины, при котором области должны иметь нынешние права, поддерживают 19,1%, а вариант, при котором нужно провести децентрализацию власти и расширить права областей, — 45,2%. В частности, в Донецкой области 38,4% сторонников у идеи федерализации, 10,6% — у идеи унитарного государства с имеющимися правами, 41,1% — у унитарного децентрализованного государства. В Харьковской области, соответственно, — 32,2%, 23,3% и 39,1% соответственно; по Луганской — 41,9% (самый высокий показатель среди юго-восточных областей), 12,4% и 34,2%. Больше всего приверженцев унитарного государства с имеющимися сейчас правами — в Херсонской области (32,9%), унитарного децентрализованного государства — в Николаевской области (63%).

 
При этом 69,7 % жителей юго-восточных областей негативно отреагировали на возможное присоединение к России, тогда как за присоединение региона к РФ выступили только 15,4%, а у 12,5% вопрос вызвал затруднение. (Большинство респондентов -74,5% -считают, что Украина и Россия должны оставаться независимыми друг от друга государствами, но дружественными и открытыми относительно своих границ.) При этом противников идеи объединения с Россией: в Николаевской области — 84,6%, в Днепропетровской — 84,1%, в Харьковской — 65,6%, Донецкой — 52,2%, Луганской — 51,9%. Симпатиков же присоединения к России в Луганской области — 30,3%, Донецкой — 27,5%, Харьковской — 16,1%, Херсонской- 3,5%.

 

Конкретные планы, намерения и действия новых властей страны по нейтрализации ополченцев и снижению сепаратистских настроений в обществе (попытки налаживания диалога, возможные уступки, компромиссные соглашения)

 
С самого начала новая центральная власть («пост-майдановская» команда В. Турчинова-А. Яценюка) не смогла получить инициативу и приобрести надлежащее влияние (а тем более — закрепить его) на региональном уровне — а тем более в наиболее проблемных областях и в Крыму.

 
По оценкам профильных экспертов (из числа «силовиков») предотвратить эскалацию «крымского сценария» на начальных стадиях было достаточно реально. (Том более что по данным соцопросов начала марта лишь 41% крымчан утверждали, что хотели бы жить в составе России). Однако во время зарождения крымского кризиса (начала захвата сеператистами органов власти) ключевой проблемой для киевского истеблишмента был вопрос распределения постов. Так, заседание СНБО Украины по Крыму (в ночь с 28 на 29 февраля) было проведено уже после того, как на полуострове были захвачены административные здания , а т.н. «зеленые человечки» начал блокировать и захватывать ключевые объекты транспортной и военной инфраструктуры (аэропорты, военные части и пр.). Подобная инертность, пассивность и нерешительность центральной власти в конечном итоге и привела к тому, что Крым был фактически утрачен Украиной — аннексирован Россией.

 
Создание Национальной Гвардии (на базе Внутренних Войск МВД) оказалось не очень удачной попыткой трансформировать и перенаправить потенциал социального подъема в конструктивное русло . Силовые структуры (от милиции до армии) оказались деморализованы — что явилось одной из ключевых причин потери Крыма и минимальных успехов антитеррористической операции в Славянске.

 
Закрепляя и развивая свой территориальный успех, Россия небезуспешно попыталась перенести очаги напряжения в такие традиционно проблемные регионы как Харьков и Донецк (в перспективе — Одессу). Опираясь на успехи в Крыму, Москва рассчитывала на своеобразную «пятую колонну», которой вполне могло стать «русскоязычное население» востока и юга Украины (которое, впрочем, никогда особой политической активностью не отличалось). Однако, вопреки многим ожиданиям, потеря Крыма скорее консолидировала украинское общество, дополнительно маргинализировав в Украине пророссийские настроения и симпатии к России.

 
18 апреля А. Турчинов и А. Яценюк представили меморандум об урегулировании ситуации в восточных регионах. Пакет изменений предусматривает право местных властей на придание русскому и другим языкам статуса официальных наравне с украинским, замену областных и районных государственных администраций избираемыми на прямых выборах советами и исполнительными комитетами.

 

Предпринимаемые действия со стороны зарубежных стран, в т.ч. ЕС меры реагирования, переговоры на высшем уровне их итоги.

 
Слабость центральной украинской власти нашла свое дополнение и продолжение в подходах Запада к украинскому кризису. Никто в данной ситуации не ориентировался серьезно на национальные интересы Украины — ни ЕС с США, ни тем более РФ. Все внешние игроки — рассматривая ситуацию с Украиной через призму «игры с нулевой суммой» — заботились прежде всего об усилении своих выгод и ослаблении позиций противника.

 
При этом даже сами западные эксперты (А. Умланд и др.) вольно или невольно признавали, что «европейские политики предпочитают пафосно критиковать российскую политику на постсоветском пространстве, неустанно выражать требования касательно мирного характера украинских протестов, произносить мантры о соблюдении прав человека, призывать к уважению суверенного выбора каждой страны, к достижению компромисса и тому подобное».
Определенная идеализация «ЕвроМайдана» Западом (так, он предпочитал закрывать глаза на смежные и производные негативы, имманентно присутствующие там) «дополнялась» встречной демонизацией «ЕвроМайдана» Россией (так, она практически полностью игнорировала его несомненный позитив).

 

Производный избыток критики позиции России Западом постепенно, но неуклонно приводил к тому, что политический «встречный диалог» с Россией по украинскому вопросу вести становилось все труднее. Необходимая атмосфера доверия, необходимая для конструктивного диалога , подспудно разрушалась обеими сторонами, подменяясь идеологизацией оценок ситуации.

 

После аннексии Россией Крыма Запад окончательно укрепился во мнении, что Россия — нарушив Устав ООН (1945), Хельсинские соглашения (1975), Будапештский меморандум (1994), «Большой Договор» с Украиной (1997) — договорённости будет соблюдать до тех пор и в той, пока и как ей выгодно. (Вспомним слова фон Бисмарка о том, что договоренности с Россией «не стоят той бумаги, на которой написаны».)

 

Во многом именно это и привело к тому, что вместо поиска компромисса — более чем реального на начальных стадиях украинского кризиса — стороны (Запад и Россия) все больше склоняются к критической, обвинительной риторике: апелляции к «правам человека» — с одной стороны и «двойным стандартам» — с другой.

 

Слабость украинского центра более чем усугубила ситуацию. Она, с одной стороны, ослабила поддержку Украины Западом, а с другой — стимулировала Россию ко все более активным, наступательным действиям.

 

США и Европа делали не столько то, что могли и были должны- но столько то, что хотели (США) и решались (Европа) сделать. В конечном итоге, вместо «жестких» политико-военных рычагов Запад в целом избрал более «мягкие» экономико-политические рычаги влияния на ситуацию. Но эффект от последних ожидается скорее в среднесрочной перспективе.
17 апреля 2014 года представители США, Европейского Союза, России и Украины собрались в Женеве для того, чтобы обсудить возможности для преодоления политического тупика. Его результатом стало Заявление по Украине, предполагавшее мягкую схему его преодоления. Однако уже в течение недели после подписания документа — на фоне эскалации напряженности на Донеччине (г. Славянск) — по оценке влиятельного российского международника И. Иванова, «иссякли оптимистические комментарии и позитивные оценки этого документа. На смену им пришли сомнения, скепсис и пессимизм». Во многом этому способствовала прежде всего позиция России, слишком вольно подходящей к положениям Договоренности. (Так, со стороны Москвы не предпринималось хоть минимально серьезных попыток повлиять на пророссийски настроенных повстанцев .)

 
20 февраля США в лице Дж. Карни заявили о недопустимости применения автоматического оружия против мирных граждан Украины, однако 15 апреля уже заявили о допустимости специальной операции с применением вооруженных сил против повстанцев и террористических элементов.

 

(Вместо выводов) Сценарии и прогнозы дальнейшего развития ситуации на Юго-Востоке страны, негативные последствия, переноса, эскалации конфликта на территорию других государств, варианты развития событий.

 

На данный момент ключевой проблемой, которая определит векторы дальнейшего развития ситуации, является тема внеочередных президентских выборов, назначенных на 25 мая. Лишь в случае их признания — как внешнего (в т.ч. Россией), так и внутреннего (особенно Востоком Украине) можно будет готовить о перспективах разрешения украинского кризиса.

 

Однако на данный момент Россия предварительно заняла позицию потенциального непризнания самих выборов, а значит и их результатов.

 

В свою очередь, ключевые кандидаты (начиная с П.Порошенко и Ю.Тимошенко) в случае своей победы вряд ли найдут признание и поддержку на востоке страны. (Может повториться схема «помаранчевой революции» 2004 г. только с «обратным знаком».) Для полноты картины стоит отметить, что аналогичной была бы картина в случае победы «восточного» кандидата (начиная М. Добкина), априорно непризнаваемого Западом страны.

 

Кандидаты же, потенциально могущие стать консенснусными и компромиссными (например Н. Маломуж или «хотя бы» С.Тигипко и иже с ними), не имеют достаточной поддержки не только для выхода в прогнозируемый второй тур, но для набирания минимально серьезного количества голосов.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.