Слово о чеченском языке
ЧЕЧНЯ, 23 апреля, Caucasus Times — Два года назад Указом президента ЧР 23 апреля объявлен Днем чеченского языка. Его уже во второй раз отмечают практически повсеместно: в образовательных и государственных учреждениях, в научных кругах и на уровне сел, городов, в которых проживают чеченцы. В Грозном накануне проведена и научно-практическая конференция на тему Чеченский язык: проблемы и перспективы развития . Четко обозначена цель конференции: выработать основные направления развития чеченского языка как основы национальной культуры и консолидации чеченского народа, привлечения внимания общества и руководства республики к проблемам исследования, изучения и развития чеченского языка, воспитания любви к родному языку и формирования уважительного отношения к другим языкам и культуре.
Президент ЧР Рамзан Кадыров в обращении к участникам конференции отметил, что родной язык — средство воспитания и общения, своеобразный мостик в овладении другими языками. С его помощью из глубины веков до наших дней дошла неповторимая самобытность каждого народа. Задача любого общества — защищать и развивать родной язык, передавать его подрастающему поколению как духовное наследие народов. Мы всегда должны помнить, что именно родной язык способствует нравственному здоровью и духовности нации, — подчеркивается в обращении.
По мнению министра образования и науки республики Лемы Дадаева, необходимо добиться того, чтобы наш родной язык расширял свои функции. А руководитель аппарата президента и правительства республики — вице-премьер Абдулкахир Израйилов напомнил, что президент Рамзан Кадыров недавно своим указом утвердил Концепцию государственной национальной политики ЧР, в которой чеченскому языку отводится отдельная глава. В ближайшее время республиканский парламент примет Закон о языке.
Резолюция, принятая участниками конференции, закрепляет ряд неотложных задач. Среди них — разработка, принятие и реализация республиканской целевой программы Чеченский язык. В нее, по мнению участников конференции, обязательно должны быть включены такие меры, как проведение фундаментальных исследовательских работ по чеченскому языку; создание толковых, терминологических и иных словарей чеченского языка; переиздание основных фундаментальных работ по чеченскому языку, изданных в прошлые годы и ставших библиографической редкостью; проведение исследовательских работ в других областях чеченской филологии. Программа должна предусматривать также всестороннюю разработку проблем поэтапного перехода начальной школы на родной язык обучения, обновление учебников чеченского языка и чеченской литературы, подготовку и издание учебников для начальных, средних и высших профессиональных учебных заведений с учетом достижений чеченской филологии.
Не будет преувеличением сказать, что вопросы сохранения и развития чеченского языка будоражат чеченское общество на протяжении многих десятилетий. Начиная с момента принятия ныне действующей Конституции ЧР в 2003 году, дискуссия свелась к острой критике ряда ее положений, фактически закрепивших неравноправное положение чеченского языка на территории республики. Непреодолимые для функционирования и развития языка преграды и противоречия заложены, в частности, в статье 10 Основного закона. В первой части ее чеченский и русский языки объявлены государственными языками Чеченской Республики. И тут же, уже во второй части этой статьи, записано, что языком межнационального общения и официального делопроизводства в Чеченской Республике является русский язык. Ущемление статуса одного из государственных языков закреплено и во второй части статьи 99. В ней говорится, что судопроизводство в Чеченской Республике ведется на русском языке.
Опираясь на эти и целый ряд других фактов, участники дискуссий по проблемам языковой ситуации указывают на вопиющее сужение функций чеченского языка, как одного из государственных языков Чеченской Республики. Он оказался вытесненным не только из сферы официального делопроизводства и судопроизводства. Чеченский язык понемногу перестает быть языком обучения и воспитания в общеобразовательной и высшей школе, где изучению родного языка отводится примерно столько же часов, сколько и обучению одному из иностранных языков. Родной язык основной части населения республики оказался также вытесненным из сферы науки, техники, многих других областей. По мнению ученых, если нынешнее отношение к проблеме сохранения и развития чеченского языка не будет преодолено, то уже в ближайшей перспективе сфера употребления чеченского языка сузится до бытового уровня. Эти тенденции многими в Чечне воспринимаются, как серьезные предпосылки для возникновения нового конфликта, не ограниченного сугубо национально-языковым характером.
Следует подчеркнуть: в республике нет сил, которые бы возражали против представления русскому языку статуса государственного языка. Наоборот, более всего слышны голоса тех, кто настаивают на расширении его функций, в том числе и за счет передачи ему части задач, доставшихся чеченскому языку в соответствии с его официальным статусом второго государственного языка.
В этой связи ученые языковеды, историки, юристы, политические и общественные деятели Чечни обращают внимание на тот факт, что и Конституция СССР не обеспечила фактического равноправия всех больших и малых народов и их языков, и это — основная причина национально-языковых конфликтов в республиках бывшего СССР. Доктор филологических наук, профессор Чеченского госуниверситета Муса Овхадов акцентирует внимание на том, что провозглашавшиеся классиками марксизма-ленинизма принципы равноправия всех народов и их языков не были претворены в жизнь. Остались нереализованными такие принципы, как отсутствие любых привилегий для одного какого-либо языка; равноправие всех больших и малых народов и их языков; полная свобода употребления любого языка в государственных учреждениях и общественных организациях; Конституция СССР обеспечивает советским людям право обучаться на любом языке. Родители имеют право выбора языка обучения их детей в школе .
Конституция РФ, Федеральный закон «О языках народов России» декларируют практически неограниченные возможности для полноправного и полнокровного функционирования и развития национальных языков в России. Однако в таких случаях, как с Чечней, эти возможности сводятся к нулю ограничениями, закрепленными в региональных законах. Разночтения и противоречия между федеральным и региональным законодательствами своевременно не устраняются. Это рано или поздно начинает восприниматься не иначе, как часть целенаправленной государственной политики на окончательное свертывание функций и роли таких языков, как чеченский, в жизни национально-государственных образований в составе России. Тот же Муса Овхадов, в частности, пишет: Идеологические принципы и практические мероприятия в области языковой политики взаимозависимы и неразделимы, а поскольку языковая политика является составной частью национальной политики, она в основных чертах зависит от общих принципов последней . Следовательно, по характеру языковой политики можно судить и о национальной политике .
Фактор особого отношения к чеченцам
Как известно, не существует устраивающего всех перечня причин кровавого конфликта в Чечне. Нефтяные, религиозно-экстремистские и прочие версии начала двух войн не могут восприниматься всерьез. Если же говорить о совокупности причин трагедии, то, на мой взгляд, наиболее серьезного внимания заслуживает то, что в вышедшей в Москве в 2000 году монографии Национально-языковая политика и развитие чеченско-русского двуязычия Муса Овхадов назвал фактором особого отношения к чеченцам. Действие данного фактора не ограничено какими-то историческими, временными рамками. Корнями своими оно уходит вглубь как минимум двух веков, а различные по характеру и содержания последствия двух войн позволяют говорить о том, что влиять на развитие ситуации в регионе этот фактор будет также очень долго.
Анализ обширных статистических данных, являющихся результатом длительного действия фактора особого отношения, не оставляет сомнений в закономерности всего того, чем характеризовалось развитие ситуации как в самой Чечне, так и вокруг нее. На момент распада СССР чеченцы продолжали оставаться самым репрессированным народом. Речь, прежде всего, идет о невосстановленности даже к этому периоду интеллектуального и духовного потенциала чеченского народа, подорванного как сталинской депортацией, так и действием фактора особого отношения к чеченцам во все последующие годы.
Только фактором особого отношения к чеченцам, — считает Муса Овхадов, — можно объяснить самый низкий в СССР образовательный уровень чеченского народа — самого многочисленного из всех депортированных народов, а также из всех народов республик Северного Кавказа. По данным на 1957 год — год восстановления Чечено-Ингушской АСС, по численности специалистов с высшим и средним специальным образованием (в расчете на 10 тысяч человек каждой национальности) чеченцы занимают последнее место с показателем 19,1 при среднем показателе по СССР 326,3, отставая (всего лишь!), в среднем, в 17 раз! При этом от других депортированных народов — балкарцев, калмыков, карачаевцев и ингушей — по указанному показателю на этот период (1957 год) чеченцы отставали в среднем в 4 раза. И никаких специальных мер по преодолению этого отставания в последующем предпринято не было, и отставание, хотя и не в таких масштабах, сохранялось до распада СССР. А ситуация в Чеченской Республике после его распада намного трагичней, чем даже в условиях депортации.
Муса Овхадов отмечает, что о6 этом не принято было писать в научных изданиях. В демографическом энциклопедическом словаре нет статей-терминов выселение и депортация. Это наглядный пример того, что языковую ситуацию определяет национально-языковая политика (в данном случае без компонента языковая ) .
Отставание уровня образования чеченского населения от остальной части населения не было преодолено даже в самой Чечне. Так, в 1959 г. на 1000 человек чеченской национальности в возрасте 10 лет и старше приходился только один человек с высшим образованием, тогда как в среднем по республике 21. Зато 705 человек не имели даже начального образования, еще 185 человек только начальное. Страна Советов кичилась тем, что ликвидировала безграмотность еще в 30-е годы, но и 30 лет спустя 7 из 10 чеченцев не умели ни писать, ни читать.
По данным Всесоюзной переписи населения 1970 года, на 1000 человек в возрасте 10 лет и старше приходится лиц с высшим образованием (по мере убывания): евреи 344, грузины -84, армяне 59, буряты — 54 , осетины 52, абхазы — 46 , русские 45, эстонцы 44, азербайджанцы 39, латыши — 38 , адыгейцы 37, украинцы 35, литовцы 33, якуты 33, карачаевцы 32, белорусы 30, черкесы 30, лезгины 30, каракалпаки 30, казахи 29, балкарцы 29, узбеки 26, киргизы 26, кабардинцы 26, туркмены 25, татары-24,кумыки-23, хакасы-22, коми-22, таджики-21, калмыки-20, тувинцы-20, чуваши-19, алтайцы-18, аварцы-18, эвенки-18, башкиры-17, даргинцы 17, ингуши 15, марийцы-15, молдаване-15, мордвины-15, манси-12, долганы-11, ханты-10, коми-пермяки-7, чеченцы-7, чукчи-7, коряки-5, ненцы-3.
Факт значительного отставания чеченцев по коэффициенту интеллекта (уровню высшего образования) констатируют и материалы Всесоюзной переписи населения 1989 года. В среднем по стране в этот период по всем национальностям на каждые 1000 человек в возрасте 15 лет и старше приходится 113 человек с высшим образованием, а у чеченцев только 45. В то же время, скажем, у осетин 153, адыгейцев 128, балкарцев 111, карачаевцев 110, черкесов 108, лезгин 97, кабардинцев 88, аварцев 68, даргинцев 61, ингушей -60. Евреи и в этот период остаются самым образованным народом: 519 человек с высшим образованием на каждые 1000 человек в возрасте 15 лет и старше. Следом идут армяне 164 дипломированных специалистов на 1000 человек.
Сравнив уровень образования различных народов, Муса Овхадов заключил, что чеченцы оказались самым репрессированным народом даже в сопоставлении с другими депортированными народами. По данным даже на 1989 год, чеченцы продолжали также занимать первое место в России по числу лиц, не имевших полного или неполного среднего образования.
Имели ли чеченцы шанс сравняться по уровню образования с другими народами? Вряд ли. Ибо и в 1989 году численность чеченцев-студентов в расчете на 10 тысяч человек также значительно ниже среднего уровня по России.
Статистические данные констатируют и факт значительного отставания чеченцев по удельному весу научных работников от всех народов автономных республик СССР. С 1960 по 1979 год число научных работников- балкарцев увеличилось более чем в 15 раз, чеченцев в 9,2 раза, тувинцев в 8,1, кабардинцев в 8,3, ингушей в 7,8, народов Дагестана в 6,4 , калмыков в 6,4 раза. Тем не менее, в 1979 году число научных работников-чеченцев составляло 332 человека на 756 тысяч их общей численности, то есть 0, 04 процента. Это был самый низкий показатель среди всех народов автономий бывшего СССР. Если же говорить о ситуации внутри самой республики на тот период, то из 2352 научных работников республики только 14,1 процента были чеченцами. Как так случилось?
Вплоть до распада СССР существовали ограничения на прием на работу или учебу в самой республике. Путь чеченцам был заказан в такие сферы, как наука, система высшего и среднего специального образования, республиканские учреждения здравоохранения и культуры, нефтепереработка и нефтехимия. Под различными предлогами чеченским юношам отказывалось в праве на учебу на отдельных факультетах Грозненского нефтяного института, местного госуниверситета.
Все вышеприведенные факты — результат фактора особого отношения к чеченцам . В связи с этим Муса Овхадов подчеркивает: По свидетельству источников, уровень образования многих народов окраин царской России был приблизительно одинаково низок, с незначительной разницей. Количество грамотных среди народов Кавказа, Поволжья и Средней Азии составляло 1-2 %; сплошная неграмотность царила среди народов Крайнего Севера, — отмечает М.И. Исаев. Но, несмотря на одинаковую в основном исходную точку, чеченцы оказались позади почти всех народов СССР по уровню образования и числу научных работников.
Не правда ли, было бы странно, если бы в момент распада империи чеченцы не попытались сломать фактор особого отношения к себе и заполучить не регламентированное этим фактором право хотя бы на образование, развитие национального языка и культуры?! А с другой стороны, разве не было бы странным и то, что сталкивающиеся на каждом шагу с отсутствием декларируемого равноправия чеченцы — с отведенным им страной уровнем образования — не выделили из своей среды людей, готовых встать под любые знамена, лишь бы разрушить сложившуюся систему, в том числе отношения к себе?
В данном контексте, пусть и в тезисном плане, должна быть, на мой взгляд, рассмотрена и ситуация, связанная с итогами присоединения народов Кавказа к России.
Цель поражение прав
Бытует мнение, что конфликты и войны на постсоветском пространстве являются только следствием издержек национальной политики компартийных Советов. В то же время по умолчанию принят тезис о том, что насильственное присоединение к России сыграло в истории кавказских народов исключительно прогрессивную роль. Вступать в полемику с апологетами данной точки зрения не имеет смысла, ибо, на мой взгляд, бесспорным является только один факт: страна с крепостным правом ни в коей мере не могла нести свет цивилизации.
Не более чем чисто идеологическими соображениями диктуются, на мой взгляд, голословные утверждения о том, что Россия-де факто подарила окраинным народам империи письменность и прочие атрибуты более совершенного устройства мира. Тем самым априори насаждается мысль, что эти народы без России застыли бы в своем развитии и никогда не смогли бы самостоятельно сравняться даже с народами африканских стран, еще полвека назад являвшихся заморскими колониями Англии, Франции и т.д. Просто замалчивается тот факт, что до наших дней сохранилась обширная переписка имама Шамиля с его наибами якобы сплошь безграмотными чеченцами, а сами чеченцы на протяжении столетий вели т.н. тептари летописи. Только вынужденно, и то вскользь упоминаются доведенные до совершенства институты общественного саморегулирования, действовавшие в Чечне вплоть до покорения ее Россией. А уж о том, что эти институты могут и должны рассматриваться как эталон демократического общества, которое спустя столетия пытаются построить западные государства, — и вовсе не говорится.
Все это действительно можно было бы признать издержками более прогрессивной мысли, если бы едва ли не каждую трагическую страницу в истории кавказских народов не пытались рассматривать вне контекста исторических событий, разворачивающихся в регионе до и после рассматриваемого случая. Одним из следствий подобного анализа исторических процессов как раз и является то, что, скажем, осуществленная в советский период депортация целых народов преподносится только как искажение Сталиным ленинской национальной политики. Искажением какой политики, в таком случае, являлся исход адыгов из Северного Кавказа в середине Х1Х века? Чем и как объяснить, что тогда же к переселению в Турцию и на Ближний Восток были принуждены чеченцы и ингуши? Есть масса других вопросов, ответами на которые отечественная историческая наука в плену у неослабевающей политической коньюктуры только усиливает общую неудовлетворенность однобокостью всякой мысли о прошлом и настоящем Кавказа.
В то же время, если постоянно не забывать о начальном периоде российско-кавказских взаимоотношений и исходить из лежавших в их основе приоритетов, то многие как будто бы с трудом поддающиеся объяснению события выстраиваются в целостное полотно-картину с выпукло обозначенной ролью России с ее практически постоянными по своему содержанию устремлениями в этом регионе. Политическая составляющая этих устремлений в неизменном виде прослеживается как в событиях периода Кавказской войны, так и в катаклизмах для народов Кавказа, имевших место в ХХ столетии и продолжающихся в ХХ1 веке. При этом глубинные причинно-следственные связи всей совокупности этих событий обнаруживаются не в тонкостях Востока, а в том, что царская, Советская и наконец демократическая Россия ни одного дня не переставала вести колониальную войну на Кавказе. Менялись стратегия и тактика, средства и методы ее ведения, постоянной оставалась только цель тотальный контроль над этим краем, утрата населяющими его народами своей самобытности, способности к самоидентификации. Только исходя из того, что основные страницы истории современной Чечни являются страницами не прекращающейся колониальной войны, они и могут быть объяснены. На каждом новом витке этой войны чеченцы неизменно лишаются части прав и свобод, которые до этого за ним сохранялись. Вот факт: даже после поражения в Кавказской войне за чеченцами оставили больше прав и свобод, чем сейчас. Например, на протяжении всего Х1Х века чеченцы могли отправлять правосудие по адату и шариату, а сегодня одно упоминание этой традиционной для чеченцев отправления правосудия вызывает реакцию, схожую с реакцией быка на красную тряпку.
Известно, что в 1860 году главнокомандующий Кавказской армией Барятинский от имени императора обратился к чеченцам с прокламацией, в которой говорилось о дарованном им российским самодержцем прощении за враждебные действия, кровь и убытки. Барятинский писал, что все случившееся в продолжение этой бедственной для народа войны должно быть забыто навсегда, что отныне его императорское величество, распространяя на вас свою благость и попечения, наравне с другими своими подданными, дарует вам следующие милости:
1. Каждый из вас может свободно отправлять свою веру, и никто не будет вам
препятствовать исполнять обряды ее.
2. От вас никогда не будут требовать рекрут и никогда не обратят вас в казаков.
Чеченскому народу обещали также вернуть в вечное владение все земли и леса, которыми народ владел до 1839 года, исключая земли, занятые теперь укреплениями и ставшие собственностью казны.
Правители, поставленные над вами, — сообщал Барятинский, — будут управлять вами по адату и шариат. А суд и расправа будут отправляться в народных судах, составленных из лучших людей, которые будут избираемы вами и назначаемы в должности с согласия ваших начальников. Народ также освобождался на пять лет от податей и предоставления людей для службы в милиции.
Барятинский требовал только вытравить обычай кровомщения и обещал, что каждый из вас, совершивший убийство вследствие канлы, будет судим по русским законам и подвергнут наказанию по определению суда. Самому строгому наказанию, без малейшей пощады обещано было подвергнуть также злонамеренных люди, которые стали бы тревожить народ ложными и превратными толками.
Однако ни одно из данных чеченцам обещаний не было в полной мере выполнено. Волнения, которые по этой причине вспыхивали, жесточайшим образом подавлялись. Десятки тысяч чеченских семей убедили в необходимости переселиться в единоверную Османскую империю и на Ближний Восток, а тех, кто пожалели об этом опрометчивом шаге и попытались вернуть на родину, Россия встретила на границе ружейно-пушечным огнем. Был арестован и отправлен в ссылку величайший чеченский проповедник Кунта-Хаджи Кишиев, а его последователи, требовавшие освобождения своего устаза (духовника, наставника), — расстреляны.
Постепенное, но последовательное завинчивание гаек, производившееся царской Россией, закончилось новыми обещаниями уже со стороны большевистского режима и последовавшим через несколько лет тотальным свертыванием тех прав и свобод, которые еще сохранялись за чеченцами. Суды по адату и шариату были отменены уже в середине 20-х годов, еще через десять лет в течение одной ночи были арестованы и расстреляны все сколько-нибудь авторитетные религиозные деятели, представители немногочисленной интеллигенции. Ситуация, аналогичная той, что привела к голодомору на Украине и в Поволжье, была устроена в притеречных районах Чечни. Землю главное богатство чеченцев в этих районах не просто обобществили. Вместо традиционных пшеницы, ячменя и кукурузы людей заставили возделывать хлопок. Эксперимент закончился голодом и массовым исходом населения. Чеченцы, извлекшие урок из этого горького опыта и пытавшиеся отстоять традиционные устои жизни, объявлялись бандитами.
Вне всякого сомнения, именно в эти годы была предрешена участь всего чеченского народа, пытавшегося сопротивляться советизации образа их жизни, сознания, общественного устройства. Депортация 23 февраля 1944 года явилась лишь логическим завершением того, к чему Россия стремилась со времен Кавказской войны, избавиться от своенравного и непокорного населения на территории, имеющей для российского государства непреходящее геополитическое значение.
Никита Хрущев возвратил на историческую родину чеченский народ, потерявший уже в первый год выселения каждого третьего своего сына или дочь. Возвратив чеченцам родную землю, власти, однако, не стали относиться к ним с большим вниманием, любовью или доверием. Трагичность ситуации, о которой пишет Муса Овхадов, как раз и заключается в том, что в республике так и не были созданы условия для духовного, нравственного возрождения народа. Больше того, с момента возвращения на родину чеченцы постоянно страдали от запредельно высокого уровня безработицы, не меньшего уровня заболеваемости туберкулезом и онкоболезнями, высокой детской смертности. По всем этим показателям республика намного опережала все автономные образования, края и области России. К моменту распада СССР Чечня, таким образом, накопила огромную критическую массу недовольства, граничившего с отчаянием у значительной части населения. Когда центральная власть ослабла, все это недовольство выплеснулось на улицы чеченских городов и сел.
Радикализация умонастроений произошла несколько позже, когда Борис Ельцин громогласно предложил брать столько суверенитета, сколько каждый проглотит. Но даже в этот период руководство России вполне успешно могло сбить эту волну. Для этого достаточно было гарантировать, что чеченцы наконец получать возможности для реализации декларируемых в стране прав на учебу, труд, жилище, охрану здоровья, развитие языка и культуры, пользования богатствами своей земли Россия, к сожалению, выбрала худший вариант разрешения ситуации и перешла от методов ведения холодной колониальной войны к ее горячим формам. Мочиловка в сортирах — универсальный способ заставить всякого забыть как о праве, так и о правах.
И последнее. Как и сто, и двести лет назад, Россия продолжает говорить о родоплеменном устройстве чеченского общества, о неком безграничном влиянии старейшин на своих соплеменников и жизнь всех чеченцев в целом. Этот миф время от времени заставляет представителей государственной власти выступать с обращениями к неким чеченским старейшинам, просить их о помощи в решении тех или иных вопросов. В России не знают одного: не всякий пожилой человек является авторитетом для чеченцев. Тех, кто действительно пользовались безграничным уважением и доверием со стороны чеченцев, Россия окончательно истребила в 30-40-е годы прошлого столетия. Сегодняшние авторитеты — это те, кому российское государство, отправив детьми в тринадцатилетнюю ссылку, не позволила получить ни духовного, ни светского образования. Дети и внуки этих людей по сию пору ни один школьный предмет не изучают на родном языке, они имеют только поверхностное представление о подлинной культуре, традициях и обычаях своего народа, о вере, исповедуемой им. Наивно, однако, полагать, что эти люди наконец-таки безвозвратно оторвутся от родных корней и, ассимилировавшись, перестанут быть головной болью, как для самой Чечни, так и России. Ибо это слепцы, желающие видеть свет, который видели их предки, и видят они его глазами этих предков.
Справка. Чеченский язык, один из нахско-дагестанских ( восточнокавказских) языков; вместе с ингушским и бацбийским языками образует нахскую подгруппу, внутри которой обнаруживает наибольшую близость к ингушскому языку. Распространен в основном в Чеченской Республике и в Хасавюртовском и Новолакском районах Дагестана, а также в Ингушетии и других регионах Российской Федерации и в Грузии, частично в Сирии, Иордании и Турции. Число говорящих до войны 1994-2001 около 750 тыс. человек (по другим сведениям около 950 тыс.). Выделяются плоскостной, аккинский (ауховский), чеберлоевский, шароевский, мелхинский, итумкалинский, галанчожский и кистинский диалекты.
В фонетике для чеченского языка характерен сложный вокализм (противопоставление простых и умлаутированных, долгих и кратких гласных, наличие слабых назализованных гласных, большое число дифтонгов и трифтонгов), начальные сочетания согласных, обилие морфонологических чередований, прежде всего изменение гласных основы в различных грамматических формах (аблаут); в грамматике — шесть именных классов, многопадежное склонение; состав глагольных категорий и способы их выражения обычны для восточнокавказских языков. Для синтаксиса характерно широкое использование причастных и деепричастных конструкций.
Литературный чеченский язык сложился в 20 в. на основе плоскостного диалекта. Письменность на чеченском языке до 1925 существовала на арабской основе, в 1925-1938 на латинской, с 1938 на основе русской графики с использованием одного дополнительного знака I (после разных букв имеет разное значение), а также некоторых диграфов (кх, аь, тI и т.п.) и триграфов (уьй). Состав диграфов в чеченском алфавите сходен с алфавитами дагестанских языков, однако их значения часто другие. С 1991 года предпринимаются попытки вернуться к латинской графике. Первое монографическое описание чеченского создано в 1860-е годы П.К.Усларом; впоследствии значительный вклад в изучение чеченского языка внесли Н.Ф.Яковлев, З.К.Мальсагов, А.Г.Мациев, Т.И.Дешериева и др. исследователи .